И рад бы дальше молчать.
Но там у меня еще много друзей и родственников.
Все эти дни просматриваю разные хроники. Насупив лик, нервничаю.
Ясен красен, больше мне ничего не остаётся.
Удивление - последнее, что испытываю, когда смотрю на всё это великолепие.
А что вы хотели от места, где
- Нет никакого производства.
- Всё, чем заняты аборигены (вне зависимости от национальной принадлежности) - это сраная самоидентичность и отчаяный поиск ответа на вопрос: “А в чём я велик”?
Ни науки, ни образования, ни производства, ни техники.
Только труба. Много труб.
На которые надо мало людей - методика старая, технология отработанная.
Молодняк растёт вместе с голодняком.
Молодняку нужно признание.
Где его получить быстрее всего?
Пр-а-а-а-ально, на баррикадах.
Неужели кто-то и правда думает, что человек пойёдёт умирать за лут из универмага или бытового магазина, если человеку есть, что терять?
А самое страшное во всей этой истории, что ОДКБ рано или поздно уйдёт.
А молодняк и голодняк останутся.
Я это уже проходил 20 лет назад. Переломы носа, два пулевых, множественные ушибы, которые болят на погоду после 35-и лет.
О таком вам ни в одних новостях не покажут.
Война и агрессия будет долгая, молчаливая, исподтишка, жестокая.
После любой гражданской войны всегда наступает голод.
Нищета порождает революцию, а революция порождает нищету.
Всё хуёво.
С Рождеством вас.